Про флейту, барабан и немного о педагогике

Все мои дети играют или играли, - на музыкальных инструментах. Старший сын давным-давно бросил музыкальную школу, проучившись в ней 4,5 года, когда уехала в другой город наша любимая, самая лучшая в мире учительница. Она преподавала флейту, и любовь к этому инструменту осталась и в сыне, - несмотря на то, что он сейчас далек от музыки, - и во мне. Мы и теперь созваниваемся с нашей учительницей иногда, - на праздники или когда взгрустнется.

Мой сын не сразу забросил музыку, нет. Он хотел доучиться. Его перевели в класс педагога со стажем, опытом и авторитетом. И весь свой авторитет эта взрослая и, казалось бы, успешная женщина бросила на то, чтобы доказать, что в течение четырех лет ребенка обучали не тому и не так, и сам ребенок какой-то необучаемый. На тот момент почти отличник, лауреат каких-то конкурсов, - ребенок сначала недоумевал и пытался подстроиться к требованиям нового преподавателя, а затем сдался и ушёл.

Так вот, когда пришло время искать кружки и занятия для младших детей, я пребывала в уверенности, что в музыку идти смысла нет - всё равно такое везение с учителем бывает раз в жизни. А если идти, то точно не на флейту.

Случай привёл нас в музыкальную школу №9 на ул. Б.Покровская. Иногда не хочешь, а поверишь в знаки, - или в судьбу, или в интуицию, - кому что нравится. На пороге этой школы совершенно случайно я встретила свою давнюю знакомую, которая, оказывается, уже третий год водит сюда на скрипку свою дочку, нашу ровесницу, - и обе очень довольны. Обжегшись на молоке, захожу в школу осторожно, изучаю информацию на стендах, никому в глаза не смотрю, вопросов не задаю. Готова к бегству в любой момент. А дети в школе веселые и красивые, и охранник улыбается в седые усы и спрашивает, чем помочь. Иду к завучу Ольге Алексеевне записывать ребенка в подготовительный класс. Да, хотели бы брать уроки инструмента. Нет, пока не решили, какого именно. Да, дома есть инструменты: фортепиано, блокфлейта, большая флейта, панфлейта... Нет, на флейту не хотим ни в коем случае. Завуч улыбается: «Вы сходите на одно занятие, а после решите». Ольга Алексеевна Беликова, ангел наш хранитель, помогла мне решить вопрос по обучению всех трёх моих младших детей (двоих я привела позже, когда осмотрелась и решила, что здесь безопасно ), и всякий раз не мимо, в самую точку попадали ее советы. Иду на занятие скрепя сердце.


Сергей Владимирович Заякин, педагог по классу флейты, смотрит на шестилетнего Арсения с высоты своего двухметрового роста с видом радостного изумления, как на говорящего лягушонка. Не помню точно, что такого судьбоносного было на нашем первом уроке: Арсению рассказали об истории духовых инструментов, и в частности флейты, немного поговорили о нотах, о звуках. С этого момента мы с младшим сыном твёрдо решили идти учиться в класс Сергея Владимировича. Потом было много разного на уроках, но я никогда не забуду, как первое время С.В. Заякин, - талантливый исполнитель, солист Нижегородской филармонии, гениальный педагог, просто взрослый серьезный человек, - в начале каждого занятия садился на стул, ставил перед собой шестилетнего лягушонка и глядя ему в глаза, произносил просто и светло: «Я рад тебя видеть!».

Гаммы, гаммы, гаммы - Арсений играет их каждый день, плюс упражнения на дыхание, плюс разбор пьесы. И как ни странно, на всё про всё ему хватает 40 минут. В дни подготовки к концертам, конечно, расклад другой, - но ребенок так любит сцену, что готов заниматься дополнительно. К концу подготовительного класса сын познал мажор и минор, играет гаммы «до двух знаков», легко перестраивается по команде: «Легато!» «Деташе!» «Играй триолями!» «Квартолями!» «Крещендо!!!» Азартные выкрики педагога только добавляют в занятие драйва. Для ребенка (в два раза быстрее, чем для меня) эти слова стали знакомы и совершенно понятны. И надо оговориться, что Арсений  совершенно рядовой, средний ученик, из немузыкальной семьи. На занятиях Сергея Владимировича каждый ребенок быстро и легко понимает музыкальную терминологию, и профессиональный язык становится для него родным.


Когда ученик освоил очередную ступень мастерства, - каждый в своем темпе,Сергей Владимирович движется вперед, невзирая на то, что программа по сольфеджио идёт своим чередом. «Мы не будем топтаться на месте», - его девиз. Каждому – по способностям. И его ученики играют минор в первом классе, а проходят его по сольфеджио во втором. Играют, прошу заметить, с полным знанием теории, которую быстро и очень доходчиво объясняет им педагог. Поэтому у «заякинских» детей обычно не бывает проблем с сольфеджио. Да и среди всевозможных дипломантов и призёров всегда много его учеников, хотя он принципиально не ставит перед ребенком задачи участвовать в конкурсе: это не главное. Как-то само собой получается, что все дети в классе Сергея Владимировича – талантливы. А учеников у него много, - ведь он преподает сразу в двух музыкальных школах: в ДШИ №9 Нижегородского района и в музыкальной школе №15 на Автозаводе.


«Не нужно играть ноты, мы играем музыку», - втолковывает Сергей Владимирович почти на каждом занятии, и временами даже меня это изрядно достает. На мой дилетантский слух ребенок играет всё верно, чего ж вам еще? Как выясняется, отличать музыку от немузыки нужно уметь, и этому Сергей Владимирович учит, применяя широкий спектр педагогических приемов. Иногда ученику достаточно короткого замечания: «Акцент!» - чтобы он справился с хитростями музыкальной интонации, иногда педагог показывает сам, как надо играть сложное место, а иногда на уроке случаются настоящие музыковедческие лекции. Сергей Владимирович наигрывает на фортепиано музыкальную тему и объясняет 8-летнему ребенку: «Тоника – это у нас пирожок, а доминанта и субдоминанта – это разные начинки…», - разбирается, к слову сказать, «Форель» Шуберта, - «Здесь у нас всё время первый такт сильнее, потому что там начинка от пирожка. Сначала доминанта… тоника, - чередует педагог аккорды, - субдоминанта – тоника… это с морковкой… это с яблоком… доминанта – тоника… субдоминанта – тоника… Ты понял?» И что удивительно, - ребенок действительно понял, и сыграл интонационно правильно.


Едва не упустила одно из самых главных мест, - потому что всё чаще забываю о нем. И это так хорошо, что передать невозможно. Дело в том, что занятия флейтой были, на самом деле, предопределены для Арсения, и рекомендованы специалистами, почти с рождения. Потому что первый год своей жизни он провел между больницей и домом. Позднее, с постановкой диагноза «бронхиальная астма», мы научились останавливать приступы, а затем и предотвращать их с помощью лекарств. К шести годам установилось более-менее мягкое течение заболевания: базисная терапия, 4-5 эпизодов в год… в общем, жить можно. С начала занятий флейтой прошло 2,5 года. Ежедневные обязательные дыхательные упражнения, укрепление мышц пресса и диафрагмы, произвольное управление процессом выдоха - что сыграло роль, не знаю. Может быть, просто взросление? Живём сейчас без лечения, о диагнозе практически забыли. Только запасенные «на всякий случай» препараты, да ингалятор-небулайзер на полке напоминают о прошлом.


Пришло время рассказать о других персонажах нашей большой семьи. Полина и Алёша – приемные дети. Какую-то часть своей жизни каждый из них провёл в стенах детского дома. И каким бы ни был детдом уютным, годы жизни в нём наносят глубочайшую психологическую травму. Не буду вдаваться в подробности, это тема отдельного разговора, - скажу лишь, что у обоих моих детей наблюдаются сложности с мотивацией. Попросту сказать, человек не знает, чего хочет. Или не хочет ничего. Или хочет не того, чего нужно бы. Или при первой встреченной трудности перестаёт хотеть. Это вкратце.

Так вот, Полинке было почти 14, когда я привела ее - сразу во 2-й класс по флейте, потому что иначе уже не успеть окончить музыкальную школу до 18 лет. Благо, в послужном детдомовском списке у Полинки было и обучение музыке. Ольга Алексеевна сочла возможным учесть этот факт, и вуаля – моя девушка сразу в старослужащих. Каких усилий ей и её прекрасному педагогу Татьяне Петровне Леоновой стоило заполнить – с нуля - пробелы по сольфеджио, - об этом я могу только догадываться. Занятия в классе С.В. Заякина, конечно, тоже сыграли свою роль. И за два года девочка действительно начала разбираться в программе наравне со сверстниками. А вначале… Какая «квартоль», какая «триоль», если ребенок путает диез с мажором, бемоль с минором, а слово «бекар» и вовсе способно ввергнуть ее в когнитивный ступор? Ни в коем случае это не ее вина, никто не рождается со знанием иностранного (и родного, впрочем, тоже) языка. Присутствую на уроках, и каждый раз сдерживаю (а иногда и не сдерживаю) себя от крика-мольбы: «Скажите ей просто, - она же не понимает!!!». Нет, Сергей Владимирович упорно говорит на птичьем языке, и постепенно, смущаясь и с запинками, на этом языке к концу года начинает щебетать и Полина! Не верю своим ушам еще долго.

Большая флейта, на мой взгляд, требует невероятного труда и терпения. Конечно, то же самое можно сказать об игре на любом инструменте, но на флейте неправильным образом не извлечешь даже звука! И вот моя барышня с проблемами мотивации, как назло, попадает (сама напросилась) на этот инструмент. Честно говоря, я была уверена, что мы с ней не продержимся и одной учебной четверти. Конечно, было трудно. И моё, и ребенкино, и даже терпение педагога, чего уж там, было на пределе. Но два года прошло, - ребенок играет, бросать не собирается. Это такой прогресс в плане личностного роста, который смогут вместе со мной оценить, наверное, лишь приемные родители.

К Сергею Владимировичу в класс Поля попала как раз на пике нашей совместной адаптации, помноженной на переходный возраст: я чего-то требую, а взрослый уже ребенок всему сопротивляется. Но я сильнее, это очевидно, и ребенок начинает обманывать, недоговаривать, скрываться и шифроваться. В приступе педагогического бессилия кричу: «Как я могу тебе верить, если ты врёшь, ты делаешь так и не делаешь по-другому, ты…» - да много чего можно предъявить взъерошенному подростку. Стена взаимного недоверия становится всё выше.

Однажды на уроке Сергей Владимирович заметил: «Ты это упражнение дома не делала». Это была чистая правда. Но девица упрямо кинулась доказывать, подводя путаную базу и призывая меня в свидетели. «Мне не надо, чтобы мама подтверждала, - спокойно заметил педагог, - Я верю ТЕБЕ. Если ты говоришь, значит, так оно и было». Полинка замерла. Послышался звон рухнувших бастионов. С этих пор что-то незримое повернулось и в наших отношениях с дочерью. Я никогда уже не говорила, что не верю ей, а совсем немного времени спустя, я ей не просто верю, а доверяю полностью, она моя поддержка и опора. И трудно ли догадаться, что с того урока Сергей Владимирович стал Полинкиным кумиром?


  Я уже упоминала, что С.В.Заякин - артист симфонического оркестра Нижегородской филармонии. Нам посчастливилось побывать на трех концертах, где он солировал, - но о них мы узнали только из городских афиш. А когда к нам в город приезжает талантливый исполнитель-флейтист, российский или зарубежный, Сергей Владимирович обязательно приглашает на концерт своих учеников. И если в этот день он сам не играет в оркестре,  то есть в собственный выходной, он непременно присутствует в зрительном зале. Подобное стремление к самосовершенствованию, мне кажется, присуще только работникам искусства, лучшим его представителям. В антрактах этих концертов ученики обступают педагога, задают вопросы… Мы пока смотрим со стороны, потому что на данный момент вопросы в большом количестве возникают только у Арсения. Поверхностные такие вопросы, вроде того, хранят ли музыканты фраки в шкафчиках, как в детском саду? И куда солисты после концерта девают подаренные цветы? Это, я знаю, сын примеряет на себя, как фрак, жизнь артиста. А в свободное от концертов и гастролей время он, конечно, планирует стать учителем музыки. Дело хорошее.


Средний сын, Алексей, у нас всегда идёт своим путём. Если все дети занялись флейтой, - значит, Лёхе точно в другую дверь. Саму идею музыкальных занятий он отвергать не собирался, и Ольга Алексеевна предложила ему пойти в ударники. Это было гениальное решение: куда же еще ребенку вколачивать свою гиперактивность, как не в барабан?

Андрей Владимирович Филатов на первом уроке вежливо кивнул мне, пожал Лёхе руку, и далее начался сугубо-мужской, серьезный разговор: познакомились, обсудили, как правильно выбрать барабанные палочки, какие тетради удобнее для записи заданий. Поговорили про биты (не спрашивайте меня, что это такое!). Алексей вышел повзрослевшим и на голову выросшим над собой. Я почувствовала себя чужой на празднике жизни. С тех пор я посещаю только Лёхины экзамены и концерты. Настоящим мужчинам, да еще ударникам, мама на уроках не требуется. Прогресс же можно наблюдать и в домашних условиях: как мартовский заяц, Лёха не барабанит, только когда спит. Стучит костяшками пальцев, ладонями – по столу, по коленям, по учебникам, когда учит уроки. Барабанит и ногами, когда руки заняты. Время от времени я непедагогично обещаю, если еще раз стукнет - связать руки веревкой… а лучше скотчем. Но стараюсь выходить из себя пореже, потому что понимаю, что вот оно, зарождается - Большое Чувство Ритма.

Старшеклассники, ученики Андрея Владимировича, показывают на концертах чудеса виртуозности, играть им приходится не на одном, а на многих инструментах: колокольчики, ксилофон, малый барабан, ударная установка, многочисленные том-томы и прочие томы - это далеко не полный список их широкой специализации. А если на концерте выступает сам Андрей Владимирович, это всегда выдающееся зрелище, зажигающее и завораживающее. Первобытное, как африканский танец, и высокое, какой и должна быть Музыка. Помимо педагогической деятельности, А.В.Филатов – артист симфонического оркестра Нижегородской филармонии, и когда случается оказаться в Кремлевском концертном зале, я непременно ищу глазами, кто сегодня играет на ударных. Если он, - так и сижу, слушая музыку и глядя, как работает ударник. Потому что это красиво.